Великой Победе посвящается...

Михаил Алексеев «Мой Сталинград»

Участник Сталинградской битвы, известный русский писатель Михаил Алексеев на основе фронтовых записей достоверно и художественно ярко рассказывает о героическом сражении на берегах Волги осенью и зимой 1942-1943 годов, о людях, чьими руками ковалась Великая Победа в Отечественной войне. Воссоздаёт волнующую картину победы советских войск, которая явилась коренным переломом во Второй мировой войне. Именно с этого исторического рубежа стратегическая инициатива была навсегда вырвана из рук немецко-фашистского командования и наша армия начала наступление, завершившееся сокрушительным разгромом врага. 

Михаил Николаевич Алексеев - Герой Социалистического Труда. Лауреат Государственной премии СССР. Долгие годы главный редактор журнала «Москва» - того самого, в котором в конце 60-х годов прошлого века впервые был опубликован в сокращенном виде роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

Михаил Николаевич Алексеев: фильм «Журавушка», «Мосфильм» выпустил его в 1968 году. Режиссёр Николай Москаленко поставил фильм по повести Михаила Алексеева «Хлеб — имя существительное». «Звёздные» актёры, ещё такие молодые - Людмила Чурсина, Нонна Мордюкова, Римма Маркова, Татьяна Пельтцер, Георгий Жженов, Армен Джигарханян…

«Вишнёвый омут», широкоформатный художественный фильм 1985 года по одноимённой повести Михаила Алексеева?

Алексеев родился в селе Монастырское, Саратовской губернии 6 мая 1918 года. Умер 19 мая 2007 года в Москве. Русский советский писатель, прозаик и журналист, военный корреспондент. 

И ещё одно, очень важное, на наш взгляд: Михаил Алексеев написал роман «Мой Сталинград». Причём этот роман, писавшийся в течение 50 лет, стал, по сути, последним «военным» произведением автора, вошедшего в литературу именно своей прозой о Великой Отечественной войне.

В одном из своих последних интервью писатель пояснил, почему со времени выхода в свет «Солдат» - первой его военной вещи - прошло полвека, прежде чем в 1993 году увидел свет «Мой Сталинград».

«Мог я продраться к правде, если само слово «Сталинград» вдруг исчезло с карт и из книг? Можно по-разному относиться к человеку, имением которого был назван этот город, но умудриться выпустить шеститомное издание о Великой Отечественной войне и не назвать там Сталина, Верховного Главнокомандующего - это нужно было суметь. Ничтоже сумняшеся, некоторые уже стали называть битву под Сталинградом Волгоградской битвой. А потом оказалось, что главная битва и вовсе была не на Волге, а на Малой земле и т.д. В этих условиях я, конечно, прекратил работу над романом. Дело в том, что у меня получается все хорошо лишь в том случае, если я предельно искренен. И все-таки в 1993-м в «Роман-газете» вышла 1-я часть «Моего Сталинграда». В предисловии я написал, что это действительно «мой», а не чей-нибудь Сталинград. Я написал лишь о том, что сам видел, ничего не придумывая».

…Алексеев после школы-семилетки окончил педагогический техникум. Потом – армейский призыв, и так получилось, что 1938—1955 годы он служил в Красной и Советской Армии. В начале солдатом, а потом, после того как в Иркутске окончил курсы младших политруков, - офицером. Писатель рассказывал, что «прихватил» еще Халхин-Гол. В декабре сорокового, демобилизовавшись, поехал в родное Монастырское, однако, после голода 1933-го года в селе близких не осталось, и Алексеев поехал к брату в Сумы. Там его и застала Великая Отечественная.

«…дошел до Сталинграда... А что такое Сталинград?.. Там остаться в живых было чудом, а я ещё и на Курской дуге, будучи в артиллерии, имел дело с «тиграми» и «пантерами». После Сталинграда прошёл Украину, Румынию, Венгрию, Австрию, Чехию - под Прагой встречал Победу», - из интервью газете «Труд».

«Когда я читал эту книгу, понимая, что это не роман, не беллетристика, а почти документальный текст, я все время думал: а может быть, Михаил Алексеев среди тысяч увиденных им в Сталинграде людей встретил и моего отца. Может, где-нибудь на полустанке, на перекрестках фронтовых дорог вдруг они на секунду встретились глазами. Может быть, события, описанные Алексеевым, теми же глазами видел и мой отец? Я читал «Мой Сталинград» глазами сына, потерявшего в Сталинграде отца, с надеждой, что на страницах книги я с ним хоть на миг, но столкнусь. Я не ведаю, где его могила. И поэтому, читая книгу, я загадочным образом отождествлял Михаила Алексеева со своим отцом. Отношусь к нему самому и к его книге по-сыновьи. Как к «литературному отцу», хотя мы и пишем по-разному», — так отозвался о книге писатель Александр Проханов.

Последние издания романа «Мой Сталинград» дополнены впервые письмами Михаила Алексеева 1942 — 1943 годов из осажденного Сталинграда. В 1995 году Алексеев за роман «Мой Сталинград» был удостоен Международной премией имени М. Шолохова.

«Мой Сталинград» - вещь художественно-документальная» - слова самого Михаила Алексеева.

«Начинали немцы. Вместе с восходом солнца, ровно в 5.00, появлялась хорошо знакомая нам «рама». Она выплывала медленно, важно, даже как-то вальяжно, не торопясь. Подсвеченная снизу первыми солнечными лучами, особенно яркими в степи, эта летучая баба-яга выглядела совсем добродушной, безобидной и даже веселой. Ее непринужденное, свободное плавание в солнечной купели как бы говорило нам: чего же, зачем же бояться меня, видите, какая я добрая, я и прилетела-то лишь для того, чтобы поздравить вас с добрым утром; покружусь вот немного над вами, ну, сброшу две парочки бомб, разве что для утренней побудки, да и улечу с Богом. Оно и вправду: сама-то по себе «рама» была не страшна для нас, ее обязательные четыре стокилограммовые бомбы, сброшенные где попало и как попало, не приносили урона ни нашей «живой силе», ни боевой технике. Но ведь она, ведьма, была разведчицей, а нередко и наводчицей, корректировщицей огня дальнобойных немецких орудий. Прежде чем убраться за кромку горизонта, за окоем, «рама» успевала дать необходимые сведения для эскадрилий своих пикирующих бомбардировщиков и истребителей, в особенности до тошноты опостылевших нам «Юнкерсов-87», не убирающиеся шасси которых напоминали когтистые лапы гигантских пернатых хищников. Бравируя, не боясь, точнее, не опасаясь ни наших зениток, ни наших самолетов, поскольку ни тех, ни других за все эти десять дней и ночей не было ни слышно, ни видно, немецкие пилоты позволяли себе гнать свои ревущие и отвратительно воющие аппараты чуть ли не до самой земли; мы, случалось, даже видели их нахальные рожи, их рты, осклабившиеся в торжествующе-издевательской ухмылке; до чего же муторно и горько было от сознания своей беспомощности и беззащитности, от очевидности того, что наши винтовочные выстрелы не только не приносили врагу вреда, но делали его еще наглее и нахальнее. Мы знали, что по названному выше «расписанию» пикировщики сделают над нами пять заходов, по-немецки точно рассчитав количество боеприпасов, и улетят все-таки не прежде, чем совершат на нас еще одну атаку, названную нами самими «психической», то есть пока не сбросят свои продырявленные железные бочки и по-змеиному изогнутые рельсы, наводящие смертельный ужас на тех, кто услышал их визг и вой впервые». 

«Мой Сталинград» - правдивая книга. Для автора этот роман был уже не просто очередным произведением о войне признанного мэтра, он стал «книгой всей моей жизни». Алексеев шёл к этой книге изнурительной боевой дорогой. «Мой Сталинград» - книга, лишенная глянца.

«Впереди быстро двигавшейся стрелковой роты я увидел ещё одного дружка, младшего политрука Сергея Алексеева, своего однофамильца. Он увидел меня и на ходу прокричал: – Вот… веду, Михаил, очередную порцию пушечного мяса! – и захохотал как сумасшедший: – Ха-ха-ха! Прощай, друг! Сердце моё сжалось. Под ложечкой захолодало. «Что он говорит?! Да как же он может такое… вслух… перед своими бойцами?.. Это… это же преступление!.. За это… за это…»

Я не довел своей мысли до конца… что там полагалось «за это». И злость, и ужас, и жалость к юному политруку и к тем, кто шёл сейчас за ним, и невозможность как-то переубедить, отпугнуть от него страшное предчувствие, – всё смешалось, свернулось, спеклось в один ком и заслонило дыхание. Ноги сами пронесли меня какую-то сотню метров вслед за уходящей ротой, но я задохнулся и застыл на месте. Стоял так, пока не очнулся от другой, не менее печальной встречи. В цепочке раненых увидел знакомую, некогда подвижную, бравирующую, а теперь понурившуюся фигуру пэтээровского командира… Голова его была забинтована чуть ли не вместе с глазами, потому что глаз этих я не видел. Зато во рту блеснул золотой зуб, но он не оживлял, как прежде, его некогда весёлого, озорного мальчишески беспечного лица, а вместе с другими «природными» натуральными зубами напоминал волчий оскал. Я что-то крикнул ему, но пэтээровец как-то безнадёжно махнул рукой, постарался побыстрее пронести мимо меня свою перебинтованную, белую от марли, соколиную голову».

Написано очень много книг о Сталинграде. Среди них немало хороших. Есть, написанные участниками Сталинградских событий. Есть «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова. «Есть «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана. Есть «Горячий снег» Юрия Бондарева. Есть «Дни и ночи» Константина Симонова.

Если кому угодно выстраивать книги по ранжиру, то в этом строю роману «Мой Сталинград», написанный политруком минометной роты 29-й стрелковой дивизии, место, на наш взгляд, в числе правофланговых.

…В 1998 году Правительством Саратовской области, Союзом писателей России и Саратовским отделением Союза писателей России была учреждена литературная премия имени Алексеева, присуждаемая ежегодно за создание выдающихся художественных произведений.