вторник, 17 июня 2014 г.

Говорят, что "мы есть то, что мы едим". Весьма спорное утверждение... Гораздо больше оснований сказать: "Мы есть то, что мы читаем". Конечно, человек с детства получает огромное количество всевозможной информации, но при всём при том книга, как источник формирования личности, занимает особенное место. Даже кино не может сравниться с книгой. Кино предлагает чью-то визуальную версию истории, книга же включает нашу собственную фантазию и создаёт неповторимый, абсолютно эксклюзивный визуальный мир в нашем сознании.
Наверняка у каждого из нас есть своя заветная книжка, которую мы зачитывали в детстве "до дыр". Теперь мы выросли и нам хочется поделиться этой книгой, как каким-то сокровищем, с нашими детьми. И так бывает радостно, когда встретишь любимую книгу в библиотеке или на магазинной полке, что даже хочется воскликнуть: "Да это же та самая книжка!".
Давайте вспомним книги, которые любили в детстве, книги, которые помним и сейчас. 
Николай Носов "Живая шляпа". У вас была такая книга в детстве? А у меня была, и поэтому встреча с этой книгой произошла как со старым другом, оставшимся далеко-далеко в детстве.
Невероятно, но эта история про котёнка, который нечаянно попал под шляпу, вызывает дикий восторг и хохот у современных детей. Ну, согласитесь, смешно – котёнок Васька ловил муху, и нечаянно сбил шляпу. Шляпа накрыла его с головой, а мальчишки – его хозяева – не заметили этого и страшно испугались, когда увидели, как шляпа ползает сама по себе по комнате. 
Аркадий Гайдар "Чук и Гек". Папа двух братьев, Чука и Гека, работал геологом далеко-далеко в тайге. А братья вместе с мамой жили в Москве и, конечно же, они очень скучали друг без друга. И вот однажды, под Новый Год, отец присылает телеграмму, в которой приглашает всю семью к себе в гости. Дорога неблизкая, подготовиться к ней надо как следует, собраться, доделать все дела... И вот, когда всё уже было готово, и мама поехала покупать билеты, в её отсутствие пришёл почтальон и принёс новую телеграмму. Но что в ней было написано, так никто и не узнал, потому что братья, войдя в раж от своих перепалок – потеряли её. И пропажа телеграммы привела к одному очень большому недоразумению.
Александр Волков "Волшебник Изумрудного города" первая сказочная история, которая открывает серию сказок о Волшебной стране. Девочке Элли, Тотошке, Дровосеку и Страшиле предстоит пережить самые невероятные приключения, но дружба, верность и преданность помогают им преодолеть все преграды и добиться исполнения заветных желаний.
Марк Твен "Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна". Очаровательный тихий городок на Миссисипи, залитая солнцем зелёная долина, простодушные и трогательные люди, атмосфера игры и романтики... Эта захватывающая повесть о заводиле, атамане мальчишек Томе Сойере и его друге, беспризорнике Гекльберри Финне. Не подчиняясь представлениям о том, как надлежит вести себя благовоспитанным мальчикам, весёлые и дерзкие, они с отвагой, задором и верой в себя добиваются права на свободу и счастье - в школе и в церкви; на лесистом острове Джексона, будучи пиратами; на судебном заседании, когда нужно спасти невиновного; в страшном заброшенном доме, где спрятан клад, и в лабиринтах пещеры Мак-Дугала...

понедельник, 16 июня 2014 г.

                        * * *
Отраженье исчезнувших лет,
Облегченье житейского ига,
Вечных истин немеркнущий свет –
Это – книга.
                   Да здравствует книга!

Неустанных исканий залог,
Радость каждого нового сдвига,
Указанье грядущих дорог –
Это-книга.
                 Да здравствует книга!

Чистых радостей светлый исток,
Закрепленье счастливого мига,
Лучший друг, если ты одинок,-
Это – книга.
                       Да здравствует книга!
Т. Щепкина-Куперник


У КАЖДОЙ КНИГИ ЕСТЬ ДУША

У каждой книги есть душа,
Рождённая душой поэта.
Она совсем не безответна,
Она не то чтоб хороша…

Она – иное: глубже, дальше…
Иди, читатель, и дойдёшь
До сотворения. И раньше
Иди – по слову, ты – пройдёшь…

У каждой книги есть душа.
Она бела, как лист бумажный,
Она смиренна и отважна…
Неважно, это всё – неважно…
И.А. Алексеев


КНИГИ
Бывают в этой жизни миги, 
Когда накатит благодать, 
И тут берутся в руки книги 
И начинаются читать.

Вонзив пытливые зеницы 
В печатных знаков чёрный рой, 
Сперва одну прочтёшь страницу, 
Потом приступишь ко второй,

А там, глядишь, уже и третья 
Тебя поманит в путь сама... 
Ах, кто придумал книги эти – 
Обитель тайную ума?

Я в жизни их прочёл с десяток, 
Похвастать большим не могу, 
Но каждой третьей отпечаток 
В моём свирепствует мозгу.

Вот почему в часы досуга, 
Устав от мирного труда, 
Я книгу – толстую подругу – 
Порой читаю иногда. 
И. Иртеньев


ЧИТАТЕЛЬ КНИГ
Читатель книг, и я хотел найти
Мой тихий рай в покорности сознанья,
Я их любил, те странные пути,
Где нет надежд и нет воспоминанья.
Неутомимо плыть ручьями строк,
В проливы глав вступать нетерпеливо
И наблюдать, как пенится поток,
И слушать гул идущего прилива!
Но вечером... О, как она страшна,
Ночная тень за шкафом, за киотом,
И маятник, недвижный, как луна,
Что светит над мерцающим болотом! 
Н. Гумилёв

                        * * *
Есть книги — волею приличий
Они у века не в тени.
Из них цитаты брать - обычай -
Во все положенные дни.
В библиотеке иль читальне
Любой - уж так заведено -
Они на полке персональной
Как бы на пенсии давно.
Они в чести.
И не жалея
Немалых праздничных затрат,
Им обновляют в юбилеи
Шрифты, бумагу и формат.
Поправки вносят в предисловья
Иль пишут наново, спеша.
И - сохраняйтесь на здоровье,-
Куда как доля хороша.
На них печать почтенной скуки
И давность пройденных наук;
Но, взяв одну такую в руки,
Ты, время,
Обожжёшься вдруг...
Случайно вникнув с середины,
Невольно всю пройдёшь насквозь,
Все вместе строки до единой,
Что ты вытаскивало врозь.
А. Твардовский

                        * * *
Стареют книги... Нет, не переплёт,
Не тронутые плесенью страницы,
А то, что там, за буквами, живёт
И никому уж больше не приснится.
Остановило время свой полёт, Иссохла старых сказок медуница,
И до конца никто уж не поймёт,
Что озаряло наших предков лица.
Но мы должны спускаться в этот мир,
Как водолазы в сумрак атлантиды,—
Былых веков надежды и обиды
Не только стёртый начисто пунктир:
Века в своей развёрнутой поэме
Из тьмы выходят к свету, к вечной теме.
Р. Рождественский